Орел-меценат

Поэты много об орлах в стихах пишут, и всегда с похвалой. И статьи у орла красоты неописанной, и взгляд быстрый, и полет величественный. Он не летает, как прочие птицы, а парит, либо ширяет; сверх того: глядит на солнце и спорит с громами. А иные даже наделяют его сердце великодушием. Так что ежели, например, хотят воспеть в стихах городового, то непременно сравнивают его с орлом. "Подобно орлу, говорят, городовой бляха N такой-то высмотрел, выхватил и, выслушав, - простил".



Я сам очень долго этим панегирикам верил. Думал: "Ведь, в самом деле, красиво! Выхватил... простил! Простил?!" - вот что в особенности пленяло. "Кого простил? - мышь!! Что такое мышь?!" И я бежал впопыхах к кому-нибудь из друзей-поэтов и сообщал о новом акте великодушия орла. А друг-поэт становился в позу, с минуту сопел, и затем его начинало тошнить стихами:



Но однажды меня осенила мысль. "С чего же, однако, орел "простил" мышь? Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал и... простил! Почему он "простил" мышь, а не мышь "простила" его?"



Дальше - больше. Стал я прислушиваться и приглядываться. Вижу: что-то тут неблагополучно. Во-первых, совсем не затем орел мышей ловит, чтоб их прощать. Во-вторых, ежели и допустить, что орел "простил" мышь, то, право, было бы гораздо лучше, если б он совсем ей не интересовался. И, в-третьих, наконец, будь он хоть орел, хоть архиорел, все-таки он - птица. До такой степени птица, что сравнение с ним и для городового может быть лестно только по недоразумению.



И теперь я думаю об орлах так: "Орлы суть орлы, только и всего. Они хищны, плотоядны, но имеют в свое оправдание, что сама природа устроила их исключительно антивегетарианцами. И так как они, в то же время, сильны, дальнозорки, быстры и беспощадны, то весьма естественно, что, при появлении их, все пернатое царство спешит притаиться. И это происходит от страха, а не от восхищения, как уверяют поэты. А живут орлы всегда в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют".



Выискался, однако ж, орел, которому опостылело жить в отчуждении. Вот и говорит он однажды своей орлице:



- Скучно сам-друг с глазу на глаз жить. Смотришь целый день на солнце - инда одуреешь.



И начал он задумываться. Что больше думает, то чаще и чаще ему мерещится: хорошо бы так пожить, как в старину помещики живали. Набрал бы он дворню и зажил бы припеваючи. Вороны бы сплетни ему переносили, попугаи - кувыркались бы, сорока бы кашу варила, скворцы - величальные песни бы пели, совы, сычи да филины по ночам дозором летали бы, а ястребы, коршуны да соколы пищу бы ему добывали. А он бы оставил при себе одну кровожадность. Думал-думал, да и решился. Кликнул однажды ястреба, коршуна да сокола и говорит им:



- Соберите мне дворню, как в старину у помещиков бывало; она меня утешать будет, а я ее в страхе держать стану. Вот и все.



Выслушали хищники этот приказ и полетели во все стороны. Закипело у них дело не на шутку. Прежде всего нагнали целую уйму ворон. Нагнали, записали в ревизские сказки и выдали окладные листы. Ворона - птица плодущая и на все согласная. Главным же образом, тем она хороша, что сословие "мужиков" представлять мастерица. А известно, что ежели готовы "мужички", то дело остается только за деталями, которые уж ничего не стоит скомпоновать. И скомпоновали. Из коростелей и гагар духовой оркестр собрали, попугаев скоморохами нарядили, сороке-белобоке, благо воровка она, ключи от казны препоручили, сычей да филинов заставили по ночам дозором летать. Словом сказать, такую обстановку устроили, что хоть какому угодно дворянину не стыдно. Даже кукушку не забыли, в гадалки при орлице определили, а для кукушкиных сирот воспитательный дом выстроили.



Но не успели порядком дворовые штаты в действие ввести, как уже убедились, что есть в них какой-то пропуск. Думали-думали, что бы такое было, и наконец догадались: во всех дворнях полагаются науки и искусства, а у орла нет ни тех, ни других.



Три птицы, в особенности, считали этот пропуск для себя обидным: снегирь, дятел и соловей.



Снегирь был малый шустрый и с отроческих лет насвистанный. Воспитывался он первоначально в школе кантонистов [в школы при военном ведомстве брали солдатских детей, навсегда зачисляя их в это ведомство], потом служил в полку писарем и, научившись ставить знаки препинания, начал издавать, без предварительной цензуры, газету "Вестник лесов".



Только никак приноровиться не мог. То чего-нибудь коснется - ан касаться нельзя; то чего-нибудь не коснется - ан касаться не только можно, но и должно. А его за это в головку тук да тук. Вот он и замыслил: "Пойду в дворню к орлу! Пускай он повелит безнаказанно славу его каждое утро возвещать!"



Дятел был скромный ученый и вел строго уединенную жизнь. Ни с кем никогда не виделся (многие даже думали, что он запоем, как и все серьезные ученые, пьет), но целые дни сидел на сосновом суку и все долбил. И надолбил он целую охапку исторических исследований: "Родословная лешего", "Была ли замужем Баба-Яга", "Каким полом надлежит ведьм в ревизские сказки заносить?" и проч. Но сколько ни долбил, издателя для своих книжиц найти не мог. Поэтому и он надумал: "Пойду к орлу в дворовые историографы! авось-либо он вороньим иждивением исследования мои отпечатает!"



Что касается до соловья, то он на жизненные невзгоды пожаловаться не мог. Пел он искони так сладко, что не только сосны стоеросовые, но и московские гостинодворцы, слушая его, умилялись. Весь мир его любил, весь мир, притаив дыхание, заслушивался, как он, забравшись в древесную чащу, сладкими песнями захлебывался. Но он был сладострастен и славолюбив выше всякой меры. Мало было ему вольной песней по лесу греметь, мало огорченные сердца гармонией звуков напоять... Думалось: орел ему на шею ожерелье из муравьиных яиц повесит, всю грудь живыми тараканами изукрасит, а орлица будет тайные свидания при луне назначать...



Словом сказать, пристали все три птицы к соколу: "Доложи да доложи!"



Выслушал орел соколиный доклад о необходимости водворения наук и искусств и не сразу понял. Сидит себе да цыркает, да когтями играет, а глаза у него, словно точеные камешки, глянцем на солнце отливают. Никогда он ни одной газеты не видывал; ни Бабой-Ягой, ни ведьмами не интересовался, а об соловье только одно слыхал: что эта птица - малая, не стоит из-за ее клюв марать.



- Ты, поди, не знаешь, что и Бонапарт-то умер? - спросил сокол.



- Какой такой Бонапарт?



- То-то вот. А знать об этом не худо. Ужо гости приедут, разговаривать будут. Скажут: "При Бонапарте это было", - а ты будешь глазами хлопать. Не хорошо.



Призвали на совет сову, - и та подтвердила, что надо науки и искусства в дворнях заводить, потому что при них и орлам занятнее живется, да и со стороны посмотреть не зазорно. Ученье - свет, а неученье - тьма. Спать-то да жрать всякий умеет, а вот поди разреши задачу: "Летело стадо гусей" - ан дома не скажешься. Умные-то помещики, бывало, за битого двух небитых давали, - значит, пользу в том видели. Вон чижик: только и науки у него, что ведерко с водой таскать умеет, а какие деньги за этакого-то платят!



- Я в темноте видеть могу, так меня за это мудрой прозвали, а ты и на солнце по целым часам не смигнувши глядишь, а про тебя говорят: "Ловок орел, а простофиля".



- Что ж, я не прочь от наук! - цыркнул орел.



Сказано - сделано. На другой же день у орла в дворне начался "золотой век". Скворцы разучивали гимн "Науки юношей питают" [из "Оды на день восшествия на престол Елисаветы Петровны" (1747) М.В.Ломоносова], коростели и гагары на трубах сыгрывались, попугаи - новые кунштюки выдумывали.



С ворон определили новый налог, под названием "просветительного"; для молодых соколят и ястребят устроили кадетские корпуса; для сов, филинов и сычей - академию де сиянс, да кстати уж и воронятам купили по экземпляру Азбуки-копейки. И, в заключение, самого старого скворца определили стихотворцем, под именем Василия Кирилыча Тредьяковского, и отдали ему приказ, чтоб на завтра же был готов к состязанию с соловьем.



И вот вожделенный день наступил. Поставили пред лицо орла новобранцев и велели им хвастаться.



Самый большой успех достался на долю снегиря. Вместо приветствия он прочитал фельетон, да такой легкий, что даже орлу показалось, что он понимает. Говорил снегирь, что надо жить припеваючи, а орел подтвердил: "Имянно!" Говорил, что была бы у него розничная продажа хорошая, а до прочего ни до чего ему дела нет, а орел подтвердил: "Имянно!" Говорил, что холопское житье лучше барского, что у барина заботушки много, а холопу за барином горюшка нет, а орел подтвердил: "Имянно!" Говорил, что когда у него совесть была, то он без штанов ходил, а теперь, как совести ни капельки не осталось, он разом по две пары штанов надевает, - а орел подтвердил: "Имянно!"



Наконец снегирь надоел.



- Следующий! - цыркнул орел.



Дятел начал с того, что генеалогию орла от солнца повел, а орел с своей стороны подтвердил: "И я в этом роде от папеньки слышал". "Было у солнца, - говорил дятел, - трое детей: дочь Акула да два сына: Лев да Орел. Акула была распутная - ее за это отец в морские пучины заточил; сын Лев от отца отшатнулся - его отец владыкою над пустыней сделал; а Орелко был сын почтительный, отец его поближе к себе пристроил - воздушные пространства ему во владенье отвел".



Но не успел дятел даже введение к своему исследованию продолбить, как уже орел в нетерпеньи кричал:



- Следующий! следующий!



Тогда запел соловей и сразу же осрамился. Пел он про радость холопа, узнавшего, что бог послал ему помещика; пел про великодушие орлов, которые холопам на водку не жалеючи дают... Однако как он ни выбивался из сил, чтобы в холопскую ногу попасть, но с "искусством", которое в нем жило, никак совладать не мог. Сам-то он сверху донизу холоп был (даже подержанным белым галстуком где-то раздобылся и головушку барашком завил), да "искусство" в холопских рамках усидеть не могло, беспрестанно на волю выпирало. Сколько он ни пел - не понимает орел, да и шабаш!



- Что этот дуралей бормочет! - крикнул он, наконец, - позвать Тредьяковского!



А Василий Кирилыч тут как тут. Те же холопские сюжеты взял, да так их явственно изложил, что орел только и дело, что повторял: "Имянно! имянно! имянно!" И в заключение надел на Тредьяковского ожерелье из муравьиных яиц, а на соловья сверкнул очами, воскликнув: "Убрать негодяя!"



На этом честолюбивые попытки соловья и покончились. Живо запрятали его в куролеску и продали в Зарядье, в трактир "Расставанье друзей", где и о ею пору он напояет сладкой отравой сердца захмелевших "метеоров".



Тем не менее дело просвещения все-таки не было покинуто. Ястребята и соколята продолжали ходить в гимназии; академия де сиянс принялась издавать словарь и одолела половину буквы А; дятел дописывал 10-й том "Истории леших". Но снегирь притаился. С первого же дня он почуял, что всей этой просветительной сутолоке последует скорый и немилостивый конец, и, по-видимому, предчувствия его имели довольно верное основание.



Дело в том, что сокол и сова, принявшие на себя руководительство в просветительном деле, допустили большую ошибку: они задумали обучить грамоте самого орла. Учили его по звуковому методу, легко и занятно, но, как ни бились, он и через год, вместо "Орел", подписывался "Арер", так что ни один солидный заимодавец векселей с такою подписью не принимал. Но еще большая ошибка заключалась в том, что, подобно всем вообще педагогам, ни сова, ни сокол не давали орлу ни отдыха, ни срока. Каждоминутно следовала сова по его пятам, выкрикивая: "Бб... зз... хх...", а сокол тоже ежеминутно внушал, что без первых четырех правил арифметики награбленную добычу разделить нельзя.



- Украл ты десять гусенков, двух письмоводителю квартального подарил, одного сам съел - сколько в запасе осталось? - с укоризною спрашивал сокол.



Орел не мог разрешить и молчал, но зло против сокола накоплялось в его сердце с каждым днем больше и больше.



Произошла натянутость отношений, которою поспешила воспользоваться интрига. Во главе заговора явился коршун и увлек за собой кукушку. Последняя стала нашептывать орлице: "Изведут они кормильца нашего, заучат!", а орлица начала орла дразнить: "Ученый! ученый!", затем общими силами возбудили "дурные страсти" в ястребе.



И вот однажды на зорьке, едва орел глаза продрал, сова, по обыкновению, подкралась сзади и зажужжала ему в уши: "Вв... зз... рррр..."



- Уйди, постылая! - кротко огрызнулся орел.



- Извольте, ваше степенство, повторить: бб... кк... мм...



- Второй раз говорю: уйди!



- Пп... хх... шш...



В один миг повернулся орел к сове и разорвал ее надвое.



А через час, ничего не ведая, воротился с утренней охоты сокол.



- Вот тебе задача, - сказал он, - награблено нынче за ночь два пуда дичины; ежели на две равные части эту добычу разделить, одну - тебе, другую - всем прочим челядинцам, - сколько на твою долю достанется?



- Все, - отвечал орел.



- Ты говори дело, - возразил сокол. - Ежели бы "все", я бы и спрашивать тебя не стал!



Не впервые такие задачи сокол задавал; но на этот раз тон, принятый им, показался орлу невыносимым. Вся кровь в нем вскипела при мысли, что он говорит "все", а холоп осмеливается возражать: "Не все". А известно, что когда у орлов кровь закипает, то они педагогические приемы от крамолы отличать не умеют. Так он и поступил.



Но, покончивши с соколом, орел, однако, оговорился:



- А де сиянс академии оставаться по-прежнему!



Опять пропели скворцы: "Науки юношей питают", но для всех уже было ясно, что "золотой век" находится на исходе. В перспективе надвигался мрак невежества, с своими обязательными спутниками: междоусобием и всяческою смутою.



Смута началась с того, что на место умершего сокола явилось два претендента: ястреб и коршун. И так как внимание обоих соперников было устремлено исключительно в сторону личных счетов, то дела дворни отошли на второй план и начали мало-помалу приходить в запущение.



Через месяц от недавнего золотого века не осталось и следов. Скворцы заленились, коростели стали фальшивить, сорока-белобока воровала без просыпу, а на воронах накопилась такая пропасть недоимок, что пришлось прибегнуть к экзекуции. Дошло до того, что даже пищу орлу с орлицей начали подавать порченую.



Чтобы оправдать себя в этой неурядице, ястреб и коршун временно подали друг другу руку и свалили все невзгоды на просвещение.



Науки-де, бесспорно, полезны, но лишь тогда, когда они благовременны. Жили-де наши дедушки без наук, и мы без них проживем...



И в доказательство, что весь вред от наук идет, начали открывать заговоры, и непременно такие, чтобы хоть часослов да замешан в них был. Начались розыски, следствия, судбища...



- Шабаш! - вдруг раздалось в вышине.



Это крикнул орел. Просвещение прекратило течение свое.



Во всей дворне воцарилась такая тишина, что слышно было, как ползут по земле клеветнические шепоты.



Первою жертвою нового веяния пал дятел. Бедная эта птица, ей-богу, не виновата была. Но она знала грамоте, и этого было вполне достаточно для обвинения.



- Знаки препинания ставить умеешь?



- Не только обыкновенные знаки препинания, но и чрезвычайные, как-то: кавычки, тире, скобки - всегда, по сущей совести, становлю.



- А женский пол от мужеского отличить можешь?



- Могу. Даже в ночное время не ошибусь.



Только и всего. Нарядили дятла в кандалы и заточили в дупло навечно. А на другой день он в том дупле, заеденный муравьями, помре.



Едва кончилась история с дятлом, как последовал погром в академии де сиянс.



Однако ж сычи и филины защищались твердо: жалко им было с теплыми казенными квартирами расставаться. Говорили, что не того ради сиянсами занимаются, дабы их распространять, а для того, чтобы от лихого глаза их оберегать. Но коршун сразу увертки их опровергнул, спросив: "Да сиянсы-то зачем?" И они на этот вопрос не ответили (не ждали). Тогда их поштучно распродали огородникам, а последние, набив из них чучелов, поставили огороды сторожить.



В это же самое время отобрали у воронят Азбуку-копейку, истолкли оную в ступе и из полученной массы наделали игральных карт.



Дальше - больше. За совами и филинами последовали скворцы, коростели, попугаи, чижи... Даже глухого тетерева заподозрили в "образе мыслей" на том основании, что он днем молчит, а ночью спит...



Дворня опустела. Остались орел с орлицею, и при них ястреб да коршун. А вдали - масса воронья, которое бессовестно плодилось. И чем больше плодилось, тем больше накоплялось на нем недоимок.



Тогда коршун с ястребом, не зная, кого изводить (воронье в счет не полагалось), стали изводить друг друга. И все на почве наук. Ястреб донес, что коршун, по секрету, читает часослов, а коршун съябедничал, что у ястреба в дупле "Новейший песенник" спрятан.



Орел смутился.



Но тут уж сама История ускорила свое течение, чтоб положить конец этой сумятице. Произошло нечто необыкновенное. Увидев, что они остались без призора, вороны вдруг спохватились: "А что бишь на этот счет в Азбуке-копейке сказано?" И не успели порядком припомнить, как тут же инстинктивно снялись всем стадом с места и полетели.



Погнался за ними орел, да не тут-то было: сладкое помещичье житье до того его изнежило, что он едва крыльями мог шевелить.



Тогда он повернулся к орлице и возгласил:



- Сие да послужит орлам уроком!



Но что означало в данном случае слово "урок": то ли, что просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или, наконец, и то и другое вместе - об этом он умолчал.

Читать также сказки на букву «О»: Отдай то, что дома не оставил, Отцов дар, Откуда пошли паны на Полесье, Огниво, Оле-Лукойе, Ослиная шкура, Орел и черепаха, О бедном и богатом брате, О щуке зубастой, Овца, лиса и волк, Окаменелое царство, Отчего волк на Луну воет, Охотник до сказок, Обезьяна и агути, Обезьяна и алуа, Обезьяна, морская свинка и ягуар, или Легенда о том, как появился огонь, Оборотень, Огненное чудовище, Олень и ягуар, Откуда взялась ночь, Ослик, Оборотень, Откуда взялись мыши и кошки, Огненный бог Марранов, Обжора, Одолеем Бармалея, Отец и сыновья, Огневушка-Поскакушка, Орлиное перо, О найденной принцессе, Обезьяний дворец, О мужчине, который снес яйца, Остроумный вор, О творце Ниаме и четырех его женах, О хвастливом Бала и неверной Диуме, Обещание, Охотник и ведьма, Охотник и лань, Обманутый мошенник, Одноглазый и двуглазый, Отважный заяц, Обезьяна и черепаха, Обезьяна, собака и буйвол, Овез-лентяй, Оранжевое Горлышко, О труде, Обрывок жемчужной нити, Обезьяна, Обезьяна и дельфин, Обезьяна и леопард, Олень и его отражение, Оракул и безбожник, Орел и сова, Орел и сорока, Орел, дикая свинья и кошка, Орлица и жук, Осел в львиной шкуре, Осел и воры, Осел и собака, Осел со священной ношей, Откуда взялись броненосцы, Откуда у кита такая глотка, Откуда у носорога шкура, Отчего у верблюда горб, Орфей и Эвридика, О чем шепчутся раки, Остров спасения, Осенняя сказка, Откуда взялась ночь, Откуда пошло название Кохимар?, Обидилдок и его рыбка, Обида марала, Отчего у муравьев тонкое брюшко?, Олень и морской бычок, Омулевая бочка, Ондрей-стрелец, О кривой берёзе, Одиннадцатый сын ахмет, Отпуск крокодила Гены, Ошибка почтальона Печкина, О Ваське-Муське, О Горе-горянине, Даниле-дворянине, Об отце Николае, Орел и ворона, Охотник и его жена, Ох и золотая табакерка, Один и семеро, О том, как буря перевесила вывески, О чем рассказывала старуха Иоганна, Отпрыск райского растения, Обед у Медведя, Обезьяна, Обезьяны, Обоз, Овцы и Собаки, Огородник и Философ, Олень и Заяц, Оракул, Орел и Крот, Орел и Куры, Орел и Паук, Орел и Пчела, Осел, Осел (Был у Крестьянина Осел...), Осел и Заяц, Осел и Мужик, Осел и Соловей, Откупщик и Сапожник, Охотник, Обыкновенная сказка, О дятле, Обманщик-газетчик и легковерный читатель, Обезьяна и горох, Олень, Олень и виноградник, Олень и ланчук, Орел, Осел и лошадь, Отчего зло на свете, Охотник и перепел, О зимовых зверях, О потопе, Один вор искуснее другого, Одна пара голубых атласных туфелек на четырёх сестёр, Осел, столик и дубинка, Обезьяна и конфета, Отчего волки воют, О том, как жeны шильдбюргеров решили мужей своих обратно заполучить, О том, как начальник соляной стражи свою клятву сдержал, О том, как шильдбюргеры вернулись домой и как их встретили верные жeны, О том, как шильдбюргеры решили построить новую ратушу, О том, какое прошение шильдбюргеры подали императору и как он им ответил, Откуда птицы-пигалицы пошли, О краже в грубешовской синагоге, Озеро исцеления, Озеро Гандзирри, Ответ папы римского, Охотник и ханская дочь, Отчего вода в море соленая, Отцовские советы, О мудрой хитрости, Отчего белый гусь стал крапчатым, Осeл, сын чародея, Охотник Брюте, Осидори, О чeм рассказали птицы, Обезьянка с обрезанным хвостом, Обезьяна и краб, Около нодьи, О пользе сказки, или как сын мельника обманул аждаху, О том, как царь Гусь из крепости Казан в город Хурджин переходил, Осeл и волк, Отчего у казуара синяя голова, О том, как змея стала ядовитой, Откуда взялась гуделка, Откуда взялись звери, птицы и рыбы, Отчего белый гусь стал крапчатым, О дружбе осла и лиса, О дружбе журавля и лягушки, О соловье, Овчи-Пирим, От судьбы не уйдешь, Охай и Ахмед, О сироте, Огненный конь, Отец Хикара состарился, Окаменелое царство, Отчего цикада потеряла свои рожки, Один драм языка, Откуда у королевы английской столько денег, О матери-носороге и ее дочерях, О трубкозубе и рыси, О Гнерру и еe муже, О Гхагара и Гхауну, О женщине древнего народа и быке-дожде, О Гцо-Гнуинг-Тара, жене Сердца Утренней Зари, Ох хохо, Отчего у ворона оперение черное, а у павлина пестрое и красивое, Охотник из Лило, О славном герое Хомус-богатыре, Откуда пошли разные народы, Обреченный царевич, Отец и сын, Откуда взялась ночь, Откуда у койота хитрость, Откуда пошли болезни и лекарства, Откуда взялся опиум, О трех братьях, О летучей мыши, О том, как один бадшах узнал себе цену, О бадшахе и его шуте, О бадшахе и его верном соколе, О купце и попугае, О купце и носильщике, О купце и его приятеле, О купце и его глухом друге, Олень и пиявка, Отчего бывают приливы, О пастушке и его заботливом отце, Откуда взялись морская корова и дельфин, О том, как пастор Эйрик спасал женщин от злого духа, О мастере Илльхуги, О Скотте с Речного Хутора, О глупом старике, О празднике Цаган Сар, О хане Цецене и его мудрой невестке, Охотник на бакланов, Орайда, Овод и козы, Ольховая чурка, О том, как Ча превратился в дракона, О том, как по животным счет годам вести стали, Обезьяна и кузнечик, Откуда млечный путь взялся?, О всемирном потопе, О бобре, Озеро богатыря, Обезьяна и черепаха, Олень и черепаха, Откуда пошло название «Кохимар»?, Отчего у зайца длинные уши, О волшебном луке, золотом олене и певчей птице, О чем поют жаворонки, Овечка батрака, Обманутый верблюд, Отважный сын, О нганасане Трехсаженные руки и его сыне, Озеро смерти, Отчего у лисы на груди белая шерсть, Охотник Неявкан и лягушка Эеки, Охотник Хурэгэлдын и лисичка Солакичан, Олешек и мышка, О людях из рода Намис, Охотник и птичка, О бедняке и старике, О насильнике, искателе супротивника, Откуда появились крокодилы, Окаменевший, Октав Панку-яшь. Мое мнение и мнение Крокодила-папы одинаково, О реке Улите, Обидное недоверие, Осел идет в Мекку, Отважная девушка, Отплата, Ошибка в кувшине с салом, Ответ горного духа, О плечной лопатке и хитром человеке, Орлан-оол и Чечен-кыс, Обман и правда, Откуда в тайге появились комары и мошкара, Одеяло стало много длиннее, Озеро Монжерон, Охотник и зайцы, Отчего у глухаря глаза покраснели, Овсяная лепeшечка, Отважный охотник Финлей, Огонь, О мальчике и чудесной птице, Отец и сын, О храбром кузнеце, О женщине, оказавшейся злее змеи, Отражение, Отчего у белого медведя нос чeрный, Обманщица лиса и птица Текэй, снeсшая четыре яйца, Онгeй Бeтюк, От Сагынньах - Травяная Доха, Одуванчик, О птичках, Очень странный разговор, Орёл, Орел и кошка, Осень, Обещание, Овод-хлебопашец, Одзаманук и Аревахат, Откуда берется эхо?, Очески, О Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове, Одна капля убивает лошадь, Он живой и светится, Одноглазка, двуглазка и треглазка, О жабе и розе, Охота за бабочкой, Окаменевший возница, О золотых рыбках, О смелом гусаре, О подпаске с золотыми волосами, О рыбаке и трех его сыновьях, О волке и старой собаке, О золотой рыбке, Отдохни, Саня!, Очень редкая рама, Олив Нивс, Окно, О князе Романе и двух королевичах, Очень интересный спектакль, Остров капитанов, Оставь окно открытым, Отрывки из журнала Маши, Орел и овечка, Орлиное Королевство и Зеленоглазка, Обманутый ростовщик, Олень и охотники, Осел и соловей, Олешки, Оборотень, Озорная сказка, Озорная сказка продолжение, часть 2, Откуда появилась птица рисовка, Остров вечной юности, Отцово наследство, Олененок, Ох, Откуда взялась морская звезда, Отец и дети, Орел в голубином гнезде, Отчего воробей прыгает, О мужестве и гордыни, Очки, Озорная ворона